К началу войны деревня Ола (на тот момент — Паричского района) насчитывала 34 дома и 168 жителей. Отличительной особенностью было местонахождение деревушки в глухом лесу. Вероятно, поэтому поначалу особого интереса к Оле гитлеровцы не проявляли. В период оккупации численность населения возросла. Сюда целыми семьями тянулись жители окрестных сел: Чирковичи, Здудичи, Ракшин, Рудня, Искра, Какаль (Светач), Дедное нынешнего Светлогорского района; Коротковичи, Плесовичи, Сельное, Мормаль нынешнего Жлобинского района. Беженцы строили землянки, селились в хозпостройках.

Из воспоминаний Татьяны Семеновны Колейчик:

«В конце декабря 1943 года на мосту через речку Олу кто-то убил немецкого солдата. Все жители собрались и пошли в лес — боялись, что сожгут. Сидели-сидели, а немцев нет. В ночь на 14 января вернулись в свои хаты…

А на рассвете деревню окружили — началась карательная операция. Чудовищная тактика уже была отработана на множестве белорусских деревень. Людей вытаскивали из хат. Тех, кто не мог идти, расстреливали сразу. Остальных загоняли в большой сарай на окраине. Оттуда выводили группами по несколько десятков человек. Под дулами автоматов и лай овчарок пленников конвоировали в дома и хозпостройки. Запирали внутри и поджигали...

Спастись удалось лишь восьми жителям. Кто-то успел убежать и спрятаться в лесу, кому-то повезло вырваться из огня, уйти от автоматных и пулеметных очередей. Их рассказы, записанные и собранные в фондах Светлогорского историко-краеведческого музея, невозможно читать без содрогания.

Один из выживших, Тарас Колеснев, рассказал про гибель Аксиньи Курлович — жены бухгалтера колхоза. Женщина подошла к немецкому офицеру, который командовал карателями, и обратилась через переводчика. Просила не пощады, а разрешения сгореть в родной хате. Жуткая просьба немцев даже позабавила — они отреагировали хохотом. Главный махнул рукой — дескать, можно. Один из нелюдей в форме облил одежду сельчанки бензином. Не оборачиваясь, Аксинья направилась к своему, уже объятому пламенем дому. И на пороге вспыхнула, превратившись в живой факел.»